В 2000 году вошла в основной состав театра «Поиск». В 2003 году прошла профессиональную переподготовку по специальности «Актёр драматического театра» в Красноярском краевом научно-учебном центре кадров культуры. В 2016 году окончила Новосибирский государственный театральный институт по специальности «Актёр драматического театра и кино». Её первый спектакль — «Предложение» А.П. Чехова.

В 2013 году Наталья получила Диплом лауреата в номинации «Лучший актерский дуэт» на II фестивале-лаборатории муниципальных театров Красноярского края «Камерата плюс» в спектакле В. Розова «Затейник». В 2014 г. Диплом и «Хрустальная маска» в номинации «Лучшая женская роль второго плана» на Краевом фестивале «Театральная весна» за роль Любы в спектакле Х. Бойчева «Оркестр Титаник».

2016 год принёс Наталье две награды: Диплом и «Хрустальную маску» в номинации «Лучшая женская роль» на Краевом фестивале «Театральная весна» за роль Лики в спектакле А. Арбузов «Мой бедный Марат» и Диплом лауреата в номинации «Лучшая главная женская роль» на IV фестивале-лаборатории муниципальных театров Красноярского края «Камерата плюс» в эскизе по сценарию П.Луцика и А. Саморядова «Дикое поле».

Наталья играет во всех спектаклях, которые ставят в «Поиске», поскольку в небольшом театре каждый актёр буквально на вес золота. Так, в последнем сезоне Наталья играет в спектаклях «Уфо» Ивана Вырыпаева, «Олд Сэйбрук»Вуди Аллена, «Малые деньги» Сиркку Пелтола, «Мой бедный Марат» Алексея Арбузова и других.

Как вы решили стать актрисой? Какие сложности вас подстерегали?

Всё произошло как-то совершенно случайно. В детстве я не мечтала стать актрисой, играла в учителя, врача или принцессу. Я окончила физико-математический факультет

лесосибирского пединститута — актёрская профессия появилась в моей жизни абсолютно случайно. Режиссёр и художественный руководитель театра «Поиск» Юрий Алексеевич Лобанов набирал в студию новых ребят — так я и попала в театр, из любопытства. Мне казалось, что это такое хобби, чтобы занимать свободное время. Несколько спектаклей театра я видела к тому времени, и мне было интересно наблюдать за актёрами. Мне казалось — позанимаюсь тут и пойду работать учителем… Но незаметно театр настолько меня захватил, что уйти из него я уже не смогла. После окончания института я вошла в основной состав театра и стала работать по полной программе.

Сложностей было очень много и они есть и сейчас. Долгое время я относилась к этой профессии слегка поверхностно: ведь я не поступала, не проходила конкурс, не обучалась в театральном институте на протяжении нескольких лет. То есть не понимала профессию до конца, первые роли, которые я играла, не отличались большой глубиной и пониманием персонажей. Только со временем появилось понимание более профессиональное, глубокое, появилась ответственность за то, что я делаю на сцене.

Чем больше времени я находилась в театре, тем сильнее я понимала, что мне просто не хватает каких-то знаний, умений, навыков, не хватает школы актёрской… И тогда я стала двигаться дальше — я прошла переподготовку, попала на Летнюю театральную школу, а в 33 года решилась поступить в театральный институт, чтобы по-настоящему чувствовать себя профессионалом.

И такая, знаете, странная ситуация возникает — чем больше ты учишься, чем больше погружаешься в эту профессию, тем больше ты понимаешь, что ты совершенно ничего не знаешь. И становишься всё беспомощнее и беспомощнее — потому что охватить эту профессию невозможно, она такая многогранная, и ты начинаешь сомневаться в себе. С одной стороны, это сомнение очень хорошее, потому что ты начинаешь прорабатывать роль до мелочей, чтобы понимать, почему твой герой так себя ведёт, так разговаривает, так двигается. Иногда ты сомневаешься — а имеешь ли ты право вообще выходить на сцену? Наверное, именно для этого я и пошла учиться в институт в достаточно зрелом возрасте — я поняла, что несу эту ответственность. Я стала больше себе доверять, но на сегодняшний день я понимаю в этой профессии, может, на 40-50 процентов, ведь до конца её понять, наверное, просто невозможно.

Верите ли вы в распространённые театральные суеверия? Есть ли у вас собственные приметы?

Я думаю, что любой актёр, да и вообще любой человек, даже если он не верит в суеверия, внутри себя всё равно во что-то верит, какие-то свои приметы существуют. На мой взгляд, суеверия это такая возможность переложить ответственность за возможную неудачу на сцене на что-то необъяснимое, невероятное, что помешало тебе выполнить ту или иную задачу, сыграть роль.

Когда ты выходишь на сцену, ты понимаешь что вся ответственность только на тебе. Да, есть партнёры, режиссёр, но когда спектакль уже готов и ты выходишь — ты один на один со зрителями. Тебе могут помочь партнёры, если ты им отдаёшь столько же, сколько они тебе отдают. А зритель видит то, что уже сделано, и судить он будет именно тебя. И вот суеверие это такой маленький крючочек, когда ты думаешь, если что-то не получилось, то не совсем только ты виноват, не получилось, раз ты не сделал какой-то ритуал.

Не знаю, можно ли назвать мои собственные приметы приметами… Я перед каждым спектаклем обязательно мою голову — прихожу часа за два-три до спектакля и привожу себя в порядок. Мне кажется, если я этого не сделаю, то что-то пойдёт не так, спектакль не получится. Только в двух спектаклях я этого не делаю, поскольку героини, которых я там играю, это потрёпанные жизнью женщины и выглядеть нужно соответствующе.

Конечно, есть распространённые суеверия: если уронил текст на сцене, то нужно на него сесть, иначе он тебе потом «отомстит»: ты его забудешь или не сможешь выучить. Ты начинаешь в это верить, ведь для того, чтобы создать роль, в помощь идёт всё и ты подстраховываешься во всём.

В нашем театре есть такое суеверие: если не очень удачно происходит сдача спектакля, генеральный прогон — значит, будет удачная премьера. Как правило, именно так и получается, то есть, мы настолько себя в этом убедили, и никуда от этого не денешься, это часть нашей жизни.

Что должен почувствовать на спектакле зритель, какой урок извлечь?

Сложно ответить на этот вопрос, потому что я не чувствую себя учителем, чтобы преподавать зрителю какой-то урок. Я просто стараюсь честно выполнять свою работу, не для того, чтобы понравиться зрителю, хотя это тоже важная часть — иметь сценическое обаяние — но прежде всего я стараюсь быть честной перед самой собой, чтобы самой верить в то, что я говорю на сцене. Потому что если в это верю я, у меня нет сомнений в том, что мой герой поступает правильно (или неправильно, но я ищу причины, почему он это делает), в это поверит и зритель. А иначе он не поверит и никакого урока не извлечёт.

Наверное, этот вопрос больше всего к режиссёру, потому что имено он задаёт тему спектакля, каждый режиссёр ставит пьесу по-своему, о своём. Одна и та же пьеса может быть рассмотрена под совершенно разными углами в разных постановках. Поэтому, какую идею хочет показать режиссёр, то и увидит зритель — решение своей проблемы или выход из той или иной жизненной ситуации.

Расскажите о вашем впечатлении об участии в фестивале театров малых городов?

Наш коллектив первый раз попал на этот фестиваль и впечатления самые необъяснимые. Из всех фестивалей, на которых я была, это первый, дарящий ощущение «своего», ощущение близких людей и что он сделан конкретно для тебя, как для актёра, а не только для критиков или зрителей, которые тоже являются его неотъемлемой частью.

Обычно у актёров театров малых городов нет возможности куда-то поехать и мы варимся в своём соку, потому что для нас это огромные расстояния и большие деньги — вывезти труппу и посмотреть на других актёров и их постановки. Фестиваль был организован таким образом, что участники могли увидеть абсолютно все спектакли, нам не приходилось выбирать, на какой из них идти. На фестиваль приехали сильные коллективы, и нам было интересно узнавать друг друга, наших режиссёров, новые тенденции и возможности — это огромный опыт.

Так, меня поразил театр «Грань» из Новокуйбышевска — совершенно потрясающий театр, в нём всего 9 или 10 актёров, как и у нас. Их спектакль по пьесе «Король Лир» шёл 3,5 часа и от сцены глаз невозможно было оторвать. И хотя мы сидели на полу, и было иногда душно и неудобно, но мы совершенно не чувствовали усталости, мне казалось, что актёры этого театра — какие-то инопланетяне, потому что они вовлекли весь зрительный зал в своё пространство, становясь на сцене абсолютно иными людьми.

Российские критики проводили для нас профессиональный разбор наших работ — честный и справедливый, со всеми недостатками, которые были в спектаклях. Запомнилась церемония открытия — нас проводили по красной дорожке и мы чувствовали себя чуть ли не звёздами Каннского фестиваля. Порадовала и внеконкурсная программа — мы устраивали вечерние посиделки с актёрами, ездили на экскурсию на кораблике по Иртышу, посетили потрясающий Тобольский Кремль и была удивительная погода… Мне бы очень хотелось ещё хотя бы раз оказаться на этом фестивале, в его незабываемой атмосфере.

Известно, что актёры любят разыгрывать своих коллег по сцене. Случалось ли подобное в вашей жизни?

Конечно, случалось! В любом театре никак без розыгрышей и дружеских подколов своих коллег. Вспомнить трудно, потому что смешное случается на каждой репетиции, а иногда и на спектаклях. Разумеется, розыгрыши, которые мы себе позволяем, не видит зритель и они не влияют на трактовку роли или всего спектакля.

Если мы разыгрываем партнёра, то ни в коем случае не подставляем его на сцене. Чаще всего это смешные реплики, связанные с нашими личными историями или разговорами в гримёрке. Иногда можно вставить в роль фразу, над которой актёры смеялись перед спектаклем и обыграть её — тогда все пытаются сдержать смех, иногда можно подложить в реквизит смешные вещички, чтобы «расколоть» партнёра на сцене.

Расскажите о самом необычном театральном опыте в вашей жизни?

Один из самых необычных театральных опытов в моей жизни — это работа с Геннадием Рафаиловичем Тростянецким. В 2012 году я попала на Летнюю театральную школу Союза театральных деятелей в Звенигороде. После того, как мы показали свою программу я вместе с несколькими ребятами из разных городов и стран попала в группу к режиссёру Тростянецкому.

Мы делали совместный спектакль. Что необычного? Спектакль полностью состоял из наших историй — тех жизненных историй, которые с нами произошли. Многие режиссёры прибегают к этому методу и составляют спектакль на основе реальных историй. Но атмосфера, в которой всё это происходило — до сих пор никогда ни в одной из компаний у меня нет такого ощущения доверия, какое я ощущала тогда. Это было как в анонимном обществе избавления от психологических комплексов, стрессов и страхов. Сам спектакль мы стали делать в последние три дня — а до этого практически месяц вся работа состояла в том, что мы собирались, садились в круг и рассказывали свои истории: о любви, снах, комплексах…

Мы все были чужие люди, а доверие возникло буквально с первого дня. Я рассказывала то, что никогда в жизни не рассказывала никому. Мы записываали названия этих историй на листочках, которые вешали на доску, и их было очень много. Разумеется, все они не вошли в спектакль, из них мы выбирали такие, из которых можно было сделатьчасть спектакля — монолог или инсценировку. Вот такой необычный опыт у меня был.

А ещё этой весной в апреле мы сделали спектакль-чат «Лесосибирск — Лойс» благодаря гранту Фонда Михаила Прохорова: к нам приезжали молодые драматурги, собирали материал и писали пьесу о подростках Лесосибирска, которую мы затем ставили. Режиссёр Радион Букаев создал необычный спектакль, в течение которого актёры почти не появляются на сцене. То есть, это не спектакль в нашем обычном понимании, мы сидим за экраном и переписываемся в «В контакте». Конечно, есть определённые истории, выстроенные заранее.

Спектакль на самом деле идёт в режиме онлайн в интернете, зрители могут пользоваться мобильными телефонами, заходить на странички, писать свои отзывы, задавать вопросы героям во время спектакля. Как и сколько будет существовать этот спектакль в нашем репертуаре, какая у него судьба — сейчас сложно сказать. Спектакль был показан несколько раз и отзывы самих школьников абсолютно разные — от положительных до резко отрицательных, но равнодушных к нему нет.

Каким должен быть современный актёр?

Я считаю, что современный актёр должен быть универсальным. Универсальным во всём — потому что недостаточно иметь ту базу, которая даётся сейчас в театральных институтах. На сцене актёр должен уметь всё: петь, танцевать, играть на музыкальных инструментах и обязательно должен быть хорошо физически подготовлен. Сейчас очень динамичное, активное время, и нужно успевать за ним, нельзя стоять на одном месте и позволить себе расслабиться. Молодые режиссёры, приезжающие к нам, ставят очень динамичные спектакли, в которых они используют всё, что только можно: и танцы, и песни и физические трюки. Ты всегда должен быть готов к этому.

Актёр это вообще такая профессия сборная, в ней существует ещё куча всяких профессий: ты играешь врача — ты должен быть врачом, ты играешь учителя — ты должен быть учителем, а если ты играешь балерину — ты должен стоять на пуантах и крутить фуэте, ты играешь повара — значит, ты должен на сцене испечь торт и дать его попробовать зрителю. И это сложно. С каждой ролью ты учишь и открываешь для себя что-то новое в жизни.

Роль вашей мечты?

Я не могу сказать, что есть какая-то определённая пьеса или определённая роль, которую я бы хотела сыграть. Я понимаю, что так много материала классного, интересного, к которому я бы хотела хоть немного прикоснуться — русская и зарубежная драматургия и классика. Я бы хотела попробовать сыграть что-нибудь из античной литературы, античного театра, потому что к этому я вообще не прикасалась, это другой театральный мир и другие актёрские возможности. И понимаю, что мне может не хватить времени, чтобы всё это охватить и всё это попробовать. Я часто об этом думаю, переживаю, и с каждым годом я буквально хватаюсь за всё с ещё большим желанием и интересом.

Есть ли люди, которых вы считаете своими учителями в жизни и на сцене?

Да, конечно, я уже упоминала. Первый мой учитель и основной мой учитель — это Юрий Александрович Лобанов, режиссёр и художественный руководитель театра «Поиск». Он руководил театром и студией более 20 лет, но к сожалению, вынужден был их покинуть из-за болезни. Я с ним проработала в театре 11 лет, и это именно тот человек, который привёл меня в театр, который заинтересовал меня этой профессией и научил ей. Благодаря ему я захотела остаться в театре, он очень многому меня научил — и как режиссёр, и как человек.

Считаю я своим учителем и Геннадия Рафаиловича Тростянецкого — после той работы, которую мы проделали на Летней театральной школе. Он открыл во мне какую-то уверенность, и именно после этой школы я решила поступать в театральный институт.

Ещё это мои учителя в Новосибирском театральном институте — Евгений Викторович Рогулькин, мастер по актёрскому мастерству, Сергей Николаевич Афанасьев, мастер курса.

Комедия или трагедия?

Не могу сказать, не могу разделить для себя вообще — что моё, что не моё… Конечно, для меня понятнее на сегодняшний день комедия, потому что трагедий в моём репертуаре не было, были мелодрамы, драмы, какие-то совместные жанры, но чистую трагедию я не играла. Я понимаю, что это очень сложный жанр, в котором я бы хотела себя попробовать.

Я считаю себя актрисой, которая может играть комедию — это тоже очень сложный жанр и не каждый актёр способен им овладеть, поскольку не у каждого хватает иронии, самоиронии и юмора, чтобы преподнести этот материал и не бояться быть смешным. Комедия даёт возможность раскрыть характер и сделать роль яркой, ты можешь проявить себя как характерный актёр и раскрыть себя с разных точек.

Мне кажется, что подход к трагедии совсем другой, глубокий, потому что здесь больше психологии. При этом я не говорю о том, что комедия это поверхностный жанр. В трагедии важны не первые планы, которые мы видим при прочтении, а план второй и третий и какие-то дополнительные линии. И для создания полноценного образа нужно вложить в него очень много, просто раскроить себе мозг, если сказать честно. Нужно настолько глубоко войти в роль, что потом бывает сложно из неё выйти. Это затрагивает какие-то болевые точки внутри тебя, и без этого просто невозможно сыграть трагедию.