петербургский театральный журнал (блог)| Оригинал статьи
Автор: Татьяна Тихоновец

---

Международный фестиваль под таким названием с 7 по 17 октября прошел в мытищинском театре «ФЭСТ».

Мытищи — уютный, быстро развивающийся город рядом с Москвой. До ближайшей станции метро 15 минут, на электричке — 25 минут до Ярославского вокзала. Но такая география — «Мытищи — это почти Москва» — сильно мешает и развитию театра, и фестивалю. Критиков в Мытищи не заманишь: если это Москва, то ехать все-таки далековато, а если не Москва, то с чего бы? Такое же положение и у химкинского театра «Наш дом», да и у других театров в городах-спутниках Москвы.

Между тем, «ФЭСТ» — живой молодой коллектив, хотя и с особенностями географического положения. Живет «в своем домике», своей жизнью, не сильно поддаваясь внешним влияниям. Эта «закрытость», на мой взгляд, заявлена с рождения, так сказать, на генетическом уровне. В 1987 году театр создали выпускники факультета электроники и системотехники (знаменитого «фэста», созданного Сергеем Королевым в Лесотехническом институте.) Название факультета стало потом и названием театра. Бывшие технари, уже обремененные семьями, дружно поступили в Театральное училище им. Щепкина и, закончив его, составили основу труппы, теперь это уже старшее ее поколение. Страна тогда лишилась безработных электронщиков и системотехников, зато Мытищи получили свой театр. А это уже градообразующий момент. Художественным руководителем стал Игорь Александрович Шаповалов, лидер труппы еще со студенческих времен. Директор театра Игорь Олегович Соколов тоже бывший фэстовец.

С 2003 года театр проводит свой фестиваль, нужный и ему самому, и городу. Это чувствуется по полным зрительным залам, по тому, как кураторы встречают-провожают гостей, как артисты слушают обсуждения, смотрят все спектакли. По тому, как слаженно и бесшумно работает фестивальная машина. Технари бывшими не бывают!

Шестнадцать фестивальных спектаклей были разного качества и из разных городов. Приехали и близкие соседи: Московский областной ТЮЗ с концептуальным и холодным спектаклем «Первая любовь» по Тургеневу в постановке Н. Дручека, химкинский театр «Наш дом», показавший обаятельного «Левушку» по повести А. Крыма в постановке С. Постного. Были и москвичи: Et Cetera со спектаклем «Ваш Чехов» по пьесе А. Артамоновой в ее же постановке, «Театр, которого нет» со спектаклем «Фантазии Фарятьева» в постановке К. Демидова. Из всех названных стоило бы оставить в программе только «Левушку» — это честный и искренний спектакль, хотя многое в нем и не додумано. В остальных — множество проблем, связанных с режиссурой.

Еще одна оригинальная черта «Подмосковных вечеров» в том, что это фестиваль зрительских симпатий. То есть Гран-при присуждают зрители. И не важно, на большой или на малой сцене проходит спектакль. Вычисляется зрительский балл с десятыми и даже сотыми долями по формуле, которую мне не раз объясняли, но понять ее простому гуманитарию сложно.

На нынешнем фестивале победил маленький спектакль «Арии на граблях» по «Предложению» Чехова, сыгранный тремя артистами из закрытого города Озерска Челябинской области, близкий комической опере на музыку Сергея Никитина. Прекрасное трио Владимира Азимова, Юлии Гусевой и Андрея Иодловского широко известно на фестивалях, где ценят именно поющих артистов. На «Подмосковных вечерах» они купаются во всеобщем обожании. К спектаклю можно было бы предъявить много претензий: некоторая приблизительность и неприкрытая бедность сценографии, отсутствие живой музыки, которая просто просится при таком решении. Но все искупается изяществом исполнения в таком точном жанровом ключе, что вызывает просто гомерический хохот зрителей. Андрей Иодловский уже второй раз за историю фестиваля получил награду как исполнитель лучшей мужской роли (роль Ломова). Это артист редкой породы, про таких, как он, говорят: «животное сцены». Наблюдать за ним — особое удовольствие: не пропускает ни одной оценки, играет сантиметрами, а не погонными метрами.

Среди спектаклей большой формы безусловным лидером стала «Селестина» по старинной пьесе Фернандо де Рохаса испанского Atalaya Teatro из Севильи. Этот экспериментальный театр, созданный в 1983 году, представляет собой частную театральную компанию, финансируемую Национальным институтом драматического искусства и музыки. Исповедует театр мейерхольдовскую биомеханику, как сообщил режиссёр Рикардо Иньеста. И на его сцене идет, например, трагедия «Владимир Маяковский». Узнав все это, жюри насторожилось: уж не испанская ли художественная самодеятельность? Но нет! Артисты сыграли сюжетно запутанную пьесу таким образом, что зал, забыв про розданные синопсисы, смотрел спектакль на одном дыхании. Точно поставленный свет, несколько туго натянутых бечевок и один канат, которые появились на одну минуту и исчезли, — больше на сцене не было ничего. Припомнилась фраза Мейерхольда о том, что он любит наблюдать за уличными сценами, потому что по позам и движениям всегда понятно, что происходит. Вот здесь так и было. Боюсь, что если бы русские артисты делали столько движений в единицу времени, к финалу их уже не было бы в живых. Кармен Галлардо в роли Селестины сыграла витальную, сатанински зловещую сводню, полную энергии и нечеловеческой силы. Это выдающаяся актриса нашего времени, и надеюсь, на следующий фестиваль испанцы смогут приехать со спектаклем «Мамаша Кураж», где она играет главную роль.

Лучшим спектаклем малой формы был признан спектакль театра «ФЭСТ» по Даниилу Хармсу — «Среди гостей в одной рубашке». Поразительно, но режиссёра у спектакля нет. Он создавался в качестве театральной шутки ко дню рождения артиста Антона Кузьменко. Работу над «шуткой» решили продолжить, худрук ограничился ролью организатора спектакля. Четверо артистов на обсуждении стояли насмерть и фамилию режиссёра не выдали. Этот не мрачный, а веселый, хоть и с примесью «черного», Хармс организован, придуман и талантливо сыгран Антоном Кузьменко, Натальей Ларюниной, Фаритом Халяповым и Ульяной Чеботарь. Этот Хармс из нашей советской жизни играется в пространстве у лестницы главного фойе, под ней и даже на ее перилах, где происходит, как в рапиде, падение героев с высоты многоэтажного дома. На потолке, который напоминает конструктивистские формы и заодно намекает на небо в клеточку, идет отличное видео, сочиненное артистом химкинского театра Сергеем Метелкиным. Женские костюмы стилизованы под знаменитые платья Ламановой (художник Ирина Титоренко). Кроме табуретов и красного знамени с октябрятской звездочкой, в которую вписан портрет Хармса, кажется, больше и нет ничего. Спектакль состоит из крошечных анекдотов, лирических и гротескных сценок, романсов, шуток, и во всем этом артисты просто купаются. Только примирительный финал сильно разочаровывает. В нем артисты, во избежание конфликтов со зрительницами старшего возраста, раздают всем воздушные шарики. А что делать? И куда девать бабушек, упорно приводящих внуков в театр послушать про Ивана Топорыжкина? А им вместо того на головы старухи падают. Спектакль нуждается только в одном — в умных зрителях. Тогда и финал придумается.

Игорь Шаповалов увидел трагедию «Ромео и Джульетта» (второй спектакль хозяев фестиваля) глазами человека своего поколения. То есть глазами отца. Его влюбленные — это такие Ромео и Джульетта, которых хотели бы видеть их родители. В главных ролях молодые артисты Екатерина Коровкина и Артем Барсуков. Они целомудренные, романтичные, порывистые. Больше разговаривают шекспировскими стихами, нежели любят. Сценография — простая металлическая конструкция, которая занавешена огромным количеством белых занавесей. Они и организуют пространство. Артисты то превращают их в колонны, то раздвигают, то обматываются ими. С самого начала понятно, что к финалу превратятся они в саван. Так и происходит.

Открывает спектакль текст из «Синей птицы» Метерлинка: за белыми занавесями угадываются нерожденные дети. Там же — влюбленные, которые соединяются только после смерти. Таким образом, метерлинковская обреченность сразу определяет тональность спектакля. Вся перипетийная напряженность становится излишней: финал предрешен. Убрана и семья Монтекки, а значит, и борьба кланов. Молодые зрители не очень понимают, кто такой Лоренцо, к которому Ромео обращается со словами: «Отец!» Лоренцо в умном, точном исполнении Сергея Гришакова становится манипулятором, модератором жизни, и именно он — виновник гибели влюбленных. Очень важную роль играет Кормилица в исполнении Людмилы Лобановой. Ее слово чуть ли не главное в семье, и ее побаивается сама синьора Капулетти (Елена Графова). Очень хорошо сыграна сцена, где Кормилица уговаривает Джульетту забыть Ромео. Она понимает, что предает ее. А Джульетта именно после этой сцены из капризной балованной дочки превращается в трагическую героиню. Людмила Лобанова получила награду за лучшую роль второго плана.

Хореография Ольги Насыровой — скорее балетного, нежели драматического характера. То есть она заменяет или иллюстрирует драматическое действие. Главная проблема этого спектакля в том, что трагедия Шекспира прочитана вне контекста театрального и временного. Но это-то и нравится мытищинским зрителям: зал резко разделился на людей старшего поколения, которые затаив дыхание смотрели спектакль, как будто слушали классическую музыку, и на подростков, которые вертелись и вызывали гнев старших.

Старшее поколение — это те, при ком театр рождался и вырастал. Они взрослели вместе с ним, и они, безусловно, его главные и самые преданные зрители. И это проблема не только для театра «ФЭСТ». Как сделать, чтобы в театре были спектакли, которые присваивались бы молодыми зрителями? Это очень непросто.

Хотя на фестивале был спектакль, на котором родители и дети объединились. «Золоченые лбы» по Б. Шергину в инсценировке Ярославы Пулинович (режиссёр Михаил Скоморохов) — счастливое открытие Пермского ТЮЗа, который вообще-то переживает похожие с «ФЭСТом» проблемы. Спектакль — рукотворный. На сцене вязаные, плетеные, лубяные да льняные вещи художника по костюмам Юрия Жаркова. Огромная кукла-оберег (сценограф Марк Борнштейн) охватывает все пространство игры. На сцене — струнный квартет первоклассных музыкантов «Каравай», который азартно поддерживает своей игрой игру артистов, существующих в общем хоровом строе. Здесь есть и сказовость в манере исполнения, и театральная ирония, когда вдруг возникают современные песни, и тайные политические смыслы — каждый видит свое. Михаил Скоморохов получил приз за лучшую режиссуру.

На малой сцене театр «Поиск» из Лесосибирска (Красноярский край) показал спектакль по пьесе В. Розова «Затейник» в постановке Александра Ряписова. Иллюстративная сценография Полины Гришиной (Москва), представляющая павильон, окутанный изящно имитированной колючей проволокой, неточно подобранная мебель и костюмы — все это мешало, но было преодолено артистами. Грамотно сделанный режиссёрский разбор, актерские работы Олега Ермолаева (Валентин), Максима Макаров (Сергей), Виктора Чаликова (старший Селищев), Натальи Гамезы (Галина) и Натальи Михайленко (Мария Павловна) — все это дало ощущение хорошего психологического театра. И даже резкие режиссёрские решения в виде танго, которое иногда танцуют герои, переходя из бытового существования то в гротеск, то в сатиру, были театром освоены и переплавлены. Спектакль о том, как страх искалечил жизнь Сергея и разрушил жизнь Галины, снова звучит современно. Потому что страх возвращается. В другом обличье и в других формах, но смысл его остается тем же. Донос, угроза, звонок нужному лицу — все это снова с нами. Артисты удивительно точно передали атмосферу того времени, когда сказанная народу полуправда очень быстро была придушена. Пьеса Розова почти не имела сценической истории и была забыта театром новой России. Спектакль родился благодаря лаборатории, которую проводит Павел Руднев в городе Шарыпово (Красноярский край). Лесосибирцы получили награду за лучший актерский ансамбль.

К сожалению, незначительно была представлена современная драматургия. Видимо, ориентируясь на «зрительские симпатии», эксперты фестиваля (совет состоял из артистов театра) решили не тревожить зрителей картинами современной жизни. Но два спектакля все-таки просочились на камерную сцену.

«Вся правда о моем отце» Центра современной драматургии Екатеринбурга по двум пьесам-монологам Е. Гуземы и А. Зайцева в постановке Александра Вахова показался слишком прямолинейным. Монологи о несчастном детстве двух подростков (Наталья Цыганкова и Алексей Романов), брошенных отцами, били на жалость и зрительские слезы.

«Гупешку» по ранней пьесе В. Сигарева поставила Виктория Печерникова (тогда еще студентка мастерской О. Кудряшова) в Калужском областном драматическом театре. Причудливость текста «Гупешки» очень трудно преодолеть, но это получилось. Режиссёру удалось восстановить ту лихорадочную, дикую жизнь начала 90-х, когда все разрушилось и никто не знал, как и на что жить. Художник спектакля Софья Злобина заставила малое пространство «однушки» всей мебелью, какая могла там поместиться. Тогда ведь ничего не выкидывали, все могло пригодиться, потому что жизнь в России всегда была непредсказуема. Через всю комнату, даже через холодильник, проходят батареи, на них сушатся разномастные носки, на них, если что, и погреться можно, и повеситься. Ирина Якубенко («гупешка» Тамара) сыграла судьбу тысяч женщин, которые никогда не ощущали себя женщинами, их кто-то пользовал и выкидывал за ненадобностью. Эту не выкинули. На ней, забеременевшей «на картошке», студент Леня (Сергей Вихрев) женился, испортив жизнь обоим. Для того чтобы освободиться от жены, пригодился некий Паша, еще один нелепый человек, пойманный на мелкой краже проводов (Игорь Постнов), который должен сымитировать любовное свидание и супружескую измену. Много чего происходит в пьесе-перевертыше. Главное, что удалось достичь режиссёру и артистам, — вдохнуть жизнь в умозрительную конструкцию пьесы и преодолеть громаду текста. Ирина Якубенко сыграла простодушие, граничащее с идиотизмом, но нигде не перешла тонкой грани между нормальностью и патологией. Ее быстрая с говорком речь, нахлобученная на голову шапка-петушок, мужнины обноски, делающие ее похожей на пацана, звероватость, когда она прячется по углам, точно зная, где ее не достанет пинок хозяина, — все это было талантливо и убедительно. Ирина Якубенко получила приз за лучшую женскую роль.

Был и еще один спектакль по почти современной пьесе. «Страсти по Торчалову» Н. Воронова написаны в 90-е годы человеком, глубоко и сильно раздраженным тем, что происходит в стране. Пьеса обличительна, пафосна, полна политических аллюзий, и в ней все смешалось, как в доме Облонских. Спектакль поставлен художественным руководителем Республиканского русского театра драмы и комедии Элисты Владиславом Константиновым. Но в этой странной, насквозь фальшивой фантазии о загробной жизни были сильные моменты. Виктор Хаптаханов преодолел пафосный текст роли политического деятеля Торчалова, почившего в бозе, а Александр Щеглов нежно и точно исполнил небольшую роль маленького человека. Он и получил награду за лучшую мужскую роль второго плана.

А режиссёр-дебютант Алексей Ермилышев получил приз «Ни пуха, ни пера», который дается начинающим режиссёрам и артистам, за «Василия Теркина». В композиции Архангельского театра драмы им. Ломоносова главной оказалась тема смерти, которая всегда рядом, дышит за спиной, обдает душу смертным тоскливым холодом. Это был лирический спектакль, без патриотического зуда, спектакль о жизни и смерти, о тоске по дому, о тяготах войны. И очень ценно, что второй частью композиции стал «Теркин на том свете», сатирический, очень дерзкий для своего времени текст.

Еще одну награду — спецприз жюри «За жизнь традиции на сцене» — получили две народных артистки России, Галина Карелина (Мать) и Ирина Соколова (Мирониха), за спектакль «Последний срок» по В. Распутину в постановке Людмилы Манониной-Петрович. Две замечательные актрисы продемонстрировали то, что называется «большим стилем», одна — в пространстве главной роли, другая — в эпизоде.

Многочисленные художественные и идеологические проблемы фестиваля не связаны с географическим положением театров — некоторые столичные спектакли оказались более провинциальными, нежели привезенные из провинции. Проблемы связаны с тем, задает ли себе театр главный вопрос: «Какое, милые, у нас тысячелетие на дворе?»